Weekly
Delo
Saint-Petersburg
В номере Архив Подписка Форум Реклама О Газете Заглавная страница Поиск Отправить письмо
 Основные разделы
Комментарии
Вопрос недели
События
Город
Власти
Анализ
Гость редакции
Взгляд
Человек месяца
VIP-рождения
Телекоммуникации
Технологии
Туризм
Светская жизнь
 Циклы публикаций
XX век - век перемен
Петербургские страсти
Судьбы
Поколения Петербурга 1703-2003
Рядом с губернатором
Взгляд 7/4/2008

Generation "Пу" // С чем приходит новое поколение

Дмитрий ТРАВИН

Продолжение. Начало в предыдущем номере

Второе принципиальное поколенческое различие между нынешними двадцатилетними и теми, кто сформировался в брежневскую эпоху, относится к проблеме самоидентификации. Кто я такой? К какой большой общности принадлежу? Кого считать нашими? Кого ненашими?

Наши и ненаши

Для российской интеллигенции традиционно характерно было противопоставление себя власти. Конфликт сформировался еще в царские времена. После революции в какой-то мере сгладился, а в позднюю советскую эпоху вновь вышел на первый план. Острота противопоставления определялась здесь двумя важными моментами.

Во-первых, тем, что власть препятствовала свободному развитию людей и потому, естественно, выглядела враждебной силой. Советский интеллигент по объективным обстоятельствам редко мог уважать себя за успешную карьеру. Следовательно, самоидентификация должна была строиться на неуважении к этой самой карьере и на неуважении к тем, кто ее делает.

В конечном счете, противопоставление "власть - интеллигенция" стало элементом культурной моды, распространявшейся даже на молодых комсомольских карьеристов, не желавших совсем уж отрываться от веселой компании сверстников. В начале 80-х гг. трудно было представить, что кто-нибудь в приватной кухонной беседе о политике вдруг искренне скажет: "Я безмерно уважаю нашего дорогого Леонида Ильича Брежнева". На такого человека взглянули бы либо как на сумасшедшего, либо как на ведущего себя не вполне прилично.

Во-вторых, отторжение власти определялось тем, что в интеллектуальной конструкции "мы - они" на роль враждебной стороны никого больше было не найти. Не подходили для этого, в частности, иностранцы, поскольку совки, редко выезжавшие за рубеж, с трудом воспринимали их в качестве угрозы. Вывесив железный занавес, власть осталась наедине с народом и вынужденно приняла на себя все упреки за тяготы народной жизни.

Последним поколением, для которого внешний мир являлся реальной угрозой, было поколение военное. Для семидесятников же империалист-агрессор оказался всего лишь персонажем из книжки, плохо написанной и носящей откровенно пропагандистский характер.

Мы вынужденно идентифицировались как умные, ироничные люди, держащие фигу в кармане и рассказывающие анекдоты про Брежнева да про Василь Иваныча. Мы, отделенные засидевшейся геронтократией от рычагов власти, посмеивались над карьеристами и уверяли, что наверх всплывает одно лишь г... Перекормленные революционной патетикой, мы скептически относились ко всякой героизации, однако совсем обходиться без кумиров не могли, а потому поддерживали культ гениев, не признанных властью, - Льва Николаевича Гумилева, Сергея Сергеевича Аверинцева, Андрея Дмитриевича Сахарова и т.д.

Сегодня все по-другому. Власть не препятствует ни свободному развитию молодых людей, ни выезду за границу. Правящая верхушка остается враждебной силой лишь в глазах узкой группы юношей и девушек, желающих самореализовываться в сфере политики, политической журналистики и т.п. Для остальных представители власти, скорее, предмет для подражания - сравнительно молодые, яркие, успешные. Все догадываются (даже если не говорят об этом вслух), насколько богаты правители России. Все понимают, как хорошо обстоят у них дела с особняками на Рублевке, машинами, костюмами, банковскими счетами и дорогими номерами в Куршевеле.

Самоидентификация молодого человека теперь предполагает хотя бы умеренную героизацию гламурных вождей. Кто-то хочет "такого, как Путин", а кто-то - такого, как герой фильма "Бригада". Нищие интеллектуалы, метящие в новые Аверинцевы, попадают, скорее, в разряд неудачников.

Мировой опыт показывает, что разграничительная черта между "мы" и "они" в подобных ситуациях проходит по национальным границам. Собственно говоря, именно национальная самоидентификация - вещь наиболее естественная для формирующегося народа, тогда как противопоставление "интеллигенция - власть" порождена маргинальными обстоятельствами. После серьезных революционных испытаний нация часто сплачивается вокруг вождей. Так было во Франции после Великой революции. Так было в Германии перед приходом Гитлера.

Если власть попадает в разряд "мы", то на место "они" приходят иностранцы, превращающиеся из мифа в реальность. Редкий молодой человек, выросший в нормально обеспеченной интеллигентной семье, проживающей в Москве или Петербурге, знает сегодня о загранице лишь понаслышке. Заграница стала реальностью. И какой бы приятной, дружественной, манящей ни была она, для многих юношей и девушек потенциально существует вероятность превращения ее в неприятную и недружественную.

Сказочный герой, каким был иностранец для семидесятников, вряд ли станет реальным врагом. А реальный человек, каким стал иностранец для поколения "Пу", может оказаться кем угодно в зависимости от обстоятельств.

Враги сожгут родную хату

Обстоятельства же таковы, что в сегодняшнем мире нас пронизывает гипертрофированное ощущение агрессивности внешней среды. Отсюда вытекает третье принципиальное поколенческое различие между семидесятниками и нынешними двадцатилетними.

Мое поколение росло в атмосфере разрядки. Уже к середине 70-х гг. она вошла в официальную пропаганду, причем брежневское руководство было гораздо больше заинтересовано в подчеркивании результативности своих миротворческих усилий, нежели в проведении стандартной большевистской линии, акцентирующей внимание на кольце врагов, сомкнувшемся вокруг Страны Советов. Любить Брежнева за разрядку мы не стали, но ощущение безопасности пришло. Агрессивность империализма выглядела мифом, а эффективность миротворчества - фактом.
Вместо того чтобы стращать молодого обывателя рассказами о Карибском кризисе, поставившем планету на грань третьей мировой войны, официальная пропаганда замяла эту страшную историю. К урокам гражданской обороны мы относились наплевательски. Никто никогда не думал, придется ли ему на практике спасать свою жизнь с помощью противогаза или бомбоубежища.

Сегодня, конечно, нельзя сказать, будто опасения серьезной войны усилились. Но все же кое-что изменилось. Американские действия в Афганистане и Ираке, а также воинственная риторика Вашингтона в отношении Ирана сделали совершенно реальной фигурой мифического империалиста из старых советских пропагандистских брошюр. На фоне серьезного обострения конфликтов в Азии многим уже кажется, что страны НАТО хотели в 90-х гг. оккупировать Сербию. А продвижение Североатлантического альянса к российским границам интерпретируется в качестве непосредственной угрозы нам самим.
Страхи нарастают, и даже цветные революции, совершающиеся на постсоветском пространстве, выглядят теперь не столько следствием объективного развития событий, сколько результатом американской агрессии. Кольцо врагов сжимается. Заговор против России вызревает. Конспирология, об усилении роли которой шла речь в первой статье, получает обильную пищу благодаря той внешней политике США, которая утвердилась при Джордже Буше.

Если бы в Белом доме лучше знали историю, то могли бы обнаружить, как в постреволюционной Франции, столкнувшейся с интервенцией, и в Германии, униженной Версальским миром, агрессивность внешней среды вызывала соответствующую реакцию. В сегодняшней России - по сути, постреволюционной - народ также крайне болезненно реагирует на внешний вызов.
Данный фактор воздействует, естественно, на всех россиян, однако поколение "Пу" по двум причинам объективно оказывается наиболее восприимчивым. Во-первых, оно выросло в условиях господства жесткой конкуренции и легко приходит к мысли о том, что в мире все грызутся друг с другом за кормушки. А во-вторых, двадцатилетние хорошо представляют себе столь соблазнительную для американцев кормушку применительно к России. Если семидесятников учили, что империализм по определению питает ненависть к Стране Советов (и это воспринималось как дешевая пропаганда - кому мы, нищие, нужны?), то поколение "Пу" знает: все воюют за нефть, которой много у Ирака, Ирана и России. Так кто же там следующий в очереди на "демократизацию"?

Объективно вызревающее представление об агрессивности внешней среды усиливается благодаря той пропаганде, которая обрушивается на телезрителей со стороны нескольких ведущих каналов. Тем или иным способом людей приучают к мысли о том, что Запад всегда был нам враждебен, а значит, остается опасен для России и по сей день.
Впрочем, любая пропаганда эффективна, лишь пока народ верит пропагандистам. То, что сегодня именно Америка воспринимается в качестве угрозы, есть совокупный продукт усилий Белого дом и Кремля. Точнее, Кремль воспользовался примитивизмом действий Белого дома.

Если для России возникнут по-настоящему серьезные угрозы с иной стороны, если они выйдут из какого-нибудь уголка Азии и усилия кремлевской пропаганды разойдутся с реальными ощущениями людей, Запад для поколения "Пу" может быстро превратиться из противника в союзника. Ведь в основе поколенческого мировоззрения лежит гипертрофированное ощущение агрессивности внешней среды, а вовсе не то представление о конкретном вековечном враге, которое разрабатывается в недрах кремлевской администрации.

Продолжение следует

Назад Назад Наверх Наверх

 

Догорает ли эпоха?
"Кризис наступил, однако это лишь начало.
Подробнее 

Модель села на мель
Почему-то уверен, что в недалеком будущем люди станут делить время на новые отрезки "до" и "после".
Подробнее 

Растворившаяся команда // 1991-2008: судьбы российских реформаторов
В прошлом номере мы завершили статьей о Егоре Гайдаре публикацию цикла "Великие реформаторы".
Подробнее 

Куда пошла конница Буденного // Голодомор в СССР: как обстояло дело за границами Украины
В последние месяцы одним из самых острых политических вопросов на постсоветском пространстве стал вопрос украинского голодомора, имевшего место в 30-е гг.
Подробнее 

С КЕМ ВЫ, МАСТЕРА КУЛЬТУРЫ // Владимир Войнович // Советский режим был смешнее нынешнего
Писатель Владимир ВОЙНОВИЧ рассуждает о грядущей смуте и об идейном родстве нынешней власти и советского руководства.
Подробнее 

Некромент, или Смертельное танго
Пять сюжетов, от $ 2 за штуку.
Подробнее 

Пиар, кризис и бла-бла-бла
Не то чтобы небольшая брошюра записок и выписок директора по связям с общественностью "Вымпелкома"-"Билайна" Михаила Умарова была совсем уж бессмысленным и бесполезным чтивом - отнюдь.
Подробнее 

"Это было летом"
В галерее IFA под патронажем Санкт-Петербургского творческого союза художников прошла выставка "Это было летом".
Подробнее 

Хорошо воспитанный старый мальчик
Создатели документальной ленты о Валентине Берестове, презентация которой прошла недавно в Фонтанном доме, назвали свое широкоформатное детище "Знаменитый Неизвестный".
Подробнее 

Письма из Германии // Константа
Есть такая поговорка: "Господь и леса не сравнял".
Подробнее 

С кем вы, мастера культуры? // Алексей Герман // Наш народ был изнасилован. И многим понравилось…
Кинорежиссер Алексей ГЕРМАН в интервью "Делу" рассказал о том, каким ему видится нынешнее состояние российского кинематографа, какие идеи задают в нем тон и что представляет собой сегодня российская интеллигенция.
Подробнее 

Никита Белых // Россия не доверяет демократам
Агония новейшей российской оппозиции, похоже, близка к финалу.
Подробнее 

 Рекомендуем
исследования рынка
Оборудование LTE в Москве
продажа, установка и монтаж пластиковых окон
Школьные экскурсии в музеи, на производство
Провайдеры Петербурга


   © Аналитический еженедельник "Дело" info@idelo.ru