Weekly
Delo
Saint-Petersburg
В номере Архив Подписка Форум Реклама О Газете Заглавная страница Поиск Отправить письмо
 Основные разделы
Комментарии
Вопрос недели
События
Город
Власти
Анализ
Гость редакции
Взгляд
Человек месяца
VIP-рождения
Телекоммуникации
Технологии
Туризм
Светская жизнь
 Циклы публикаций
XX век - век перемен
Петербургские страсти
Судьбы
Поколения Петербурга 1703-2003
Рядом с губернатором
Взгляд 6/2/2006

Вертикальная горизонталь // Историю делают города — государства ее разрушают

Дмитрий ЖВАНИЯ // Даниил КОЦЮБИНСКИЙ

Централизм или регионализм, империя или федерация, государство или свободная ассоциация граждан — во всем мире наблюдается противостояние этих принципов организации общества, ставшее особенно заметным после того, как кануло в Лету глобальное противоборство двух ядерных полюсов человечества — тоталитарного СССР и либерального Запада.

В Испании с небывалой страстностью обсуждаются каталонский и баскский вопросы, во Франции — корсиканский, в Великобритании — ирландский. В Мексике индейцы штата Чьяпас хотят жить по своим законам, заявляя устами своего "пиар-лидера" субкоманданте Маркоса о готовности вступить в диалог со всеми общественными силами страны. Во множестве стран Азии и Африки под самыми разными идейными знаменами идет борьба тех или иных территорий за большую свободу или полное отделение.

В России продолжает неуклонно расширяться политическая пропасть между Кремлем и непокорными регионами Северного Кавказа. При этом прочие территории РФ также испытывают нарастающее давление со стороны центра, стремящегося отнять у них остатки бюджетной и административной самостоятельности…

В одном из номеров "Дела" (26.12.2005) уже была высказана мысль о том, что о противоборстве регионального ("общественного") и имперского ("государственного") начал еще в позапрошлом веке во многом пророчески писал Петр Алексеевич Кропоткин — русский политэмигрант, один из классиков мирового анархизма, долгое время живший в Швейцарии и проникшийся гордым "антиначальственным" духом исторической родины легендарного "террориста №1" — Вильгельма Телля…

Следующая станция — "Кропоткинская"?

Принято считать, что анархизм давно стал анахронизмом, воспоминанием о далекой эпохе, когда чахлогрудые молодые люди в пенсне или, как говорил большевистский вождь, взбесившиеся от ужасов капитализма мелкие лавочники кидали бомбы в буржуа и министров, а самодовольные матросы, перепоясанные лентами с патронами, заявляли горе-парламентариям: "Караул устал!", после чего неистово плясали "Яблочко"…

Что касается самого Петра Кропоткина, то ему, конечно, отдают должное — и как одной из самых нравственно безупречных фигур в революционном лагере, и как влиятельному общественному деятелю, и как ученому, внесшему серьезный вклад в развитие мировой географии и естествознания. При этом, когда речь заходит об учении Кропоткина — анархическом коммунизме, — оно, как бы по умолчанию, признается утопией. В годы перестройки кое-кто пытался, правда, воскресить обсуждение идей Кропоткина о кооперации. Но мода на кооперативы прошла, и о Кропоткине вновь забыли…
Снисходительное пренебрежение к идеям одного из самых ярких русских мечтателей позапрошлого столетия объясняется, вероятно, тем, что они воспринимаются стоящими в одном ряду с прочими дискредитировавшими себя штаммами революционно-коммунистической утопии. Между тем пафос учения Петра Кропоткина отнюдь не в том, чтобы "до основанья" разрушить "весь мир насилья", и не в стремлении "взять всё и поделить", а в попытке дать людям и землям идейное оружие в борьбе с авторитарно-полицейскими устремлениями больших бюрократических систем.

Гражданин или подданный?

Историю человеческого общества Кропоткин рассматривал как циклическое и прерывистое развитие. (Как нетрудно заметить, его взгляды гораздо больше тяготели к античной, а также к общепризнанной ныне цивилизационной историософиям, нежели к гегельянско-марксистской, предполагавшей универсально-линейное "прогрессивное" развитие всего человечества). Каждый цикл развития цивилизации, по мысли Кропоткина, завершался тем, что полностью исчерпывал себя, пройдя через все фазы развития. Затем наступал кризис, и цивилизация сходила с исторической сцены: "Египет, Азия, берега Средиземного моря, Центральная Европа поочередно пребывали очагами исторического развития. И каждый раз развитие начиналось с первобытного племени; затем оно переходило к сельской общине; потом наступал период вольных городов и, наконец, период государства, во время которого развитие продолжалось некоторое время, но затем вскоре замирало"; "Через всю историю нашей цивилизации проходят два течения, две враждебные традиции: римская и народная; императорская и федералистская; традиция власти и традиция свободы".

Особо следует подчеркнуть: Кропоткин исходил из того, что власть над обществом и государство — не одно и то же. Выборная и близкая к гражданам местная власть государственной, по Кропоткину, не являлась. Государство определялось им как "сосредоточение управления местною жизнью в одном центре", то есть, по сути, как бюрократическая система, или империя.
Не случайно именно Римскую империю Кропоткин называл государством "в точном смысле слова": "Ее органы сетью покрывали ее обширные владения. Всё сосредоточилось в Риме: экономическая жизнь, военное управление, юридические отношения, богатства, образованность и даже религия. Из Рима шли законы, судьи, легионы для защиты территории, губернаторы для управления провинциями, боги… Единый закон, закон, установленный Римом, управлял империей; и эта империя была не союзом граждан, а сборищем подданных". Не правда ли, до боли актуальное описание…

Община вместо рабства

Исходя из своей концепции, Кропоткин утверждал, что современные государства сформировались лишь в XVI веке. До этого европейцы, наследники вольнолюбивых варваров — германцев, кельтов, славян — жили сельскими общинами, а потом создали вольные города: "…в двенадцатом столетии по всей Европе вспыхивает восстание городских общин, задолго до этого подготовленное этим федеративным духом и выросшее на почве соединения ремесленных гильдий с сельскими общинами". И "этой революцией началась новая полоса жизни — полоса свободных городских общин". (Из которых, заметим, и выросла в будущем европейская представительная демократия, сокрушившая в итоге абсолютизм). "В течение одного столетия это движение охватило Шотландию, Францию, Нидерланды, Скандинавию, Германию, Италию, Испанию, Польшу и Россию".

Во всем, что делалось в средневековых городах, Кропоткин видит "отпечаток духа изобретательности и искание нового, дух свободы, вдохновлявший весь труд, чувство братской солидарности, которая развивалась в гильдиях, где люди объединялись не только ради практических нужд своего ремесла, но и связаны были узами братства и общественности".
Он особо подчеркивает, что ремесленные союзы налаживали и поддерживали свои торговые связи "совершенно независимо от городов", вступая в договоры "помимо всяких национальных делений". "И когда мы теперь гордимся международными конгрессами рабочих, мы в своем невежестве совершенно забываем, что международные съезды ремесленников и даже подмастерьев собирались уже в пятнадцатом столетии". Таким образом, локальные объединения создавали собственную, демократически "низовую" глобальную альтернативу глобализму "больших правительств"…

Для Кропоткина важно и то, что "в случае неумения решить какой-нибудь запутанный спор, город обращался за решением к соседнему городу": "Дух того времени — стремление обращаться скорее к третейскому суду, чем к власти, — беспрестанно проявлялся в таком обращении двух спорящих общин к третьей".
Динамичная и исполненная внутренних противоречий жизнь вольного города казалась Кропоткину исключительно благотворной: "После каждого из таких столкновений жизнь города делала новый и новый шаг вперед"; "Есть борьба, есть столкновения, которые убивают, и есть такие, которые двигают человечество вперед"…

Новые варвары

Но вот в XVI веке явились абсолютистские государства, которые разрушили цивилизацию средневековья, федерацию вольных городов. "Новые варвары" — начальники, светские и духовные, — в борьбе с вольными городами опирались на деревню. "Как древнегреческие города не сумели освободить рабов, так и средневековые города, освобождая граждан, не сумели в то же время освободить от крепостного рабства крестьян", — сожалеет в этой связи Кропоткин. (Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что некоторые европейские города все же добивались от феодалов освобождения крестьян).

Законник (знаток Римского права) и поп — вот под чьим тлетворным влиянием, по мнению Кропоткина, "старый федералистский дух свободного почина и свободного соглашения вымирал и уступал место духу дисциплины, духу правительственной и пирамидальной организации". На Руси, правда, роль "Римского права" сыграла Золотая Орда, насадившая все земли на единую ханско-великокняжескую "вертикаль".
Государство, уничтожая вольные города, преследовало как политический, так и экономический, финансовый интерес. Когда почувствовало себя полным хозяином, "оно решилось наложить руку на все без исключения народные учреждения (гильдии, братства и т.д.), которые связывали между собой ремесленников и крестьян. Оно прямо уничтожало их и конфисковало их имущество". Государство не может допустить, "чтобы граждане образовали в своей среде союз, которому были бы присвоены некоторые обязанности государства".

То обстоятельство, что Кропоткин не спешил воспеть преимущества представительной демократии, по сравнению с абсолютизмом, объяснимо. В ту пору, когда он писал свои труды, большинство западных государств оставались довольно жестко централизованными: бурное развитие федерализма и местного самоуправления приключится лишь во второй половине XX столетия. Кроме того, — и это, быть может, еще более важно, — даже самое демократичное устройство не избавляет территориально большие государства от абсурда бюрократизации, когда "паукообразные" чиновники образуют некую самодовольную и самодостаточную сетевую касту, живущую лишь ради бесконечного самовоспроизводства...

Вольный город над вольной Невой?

Каравелла бюрократии почти непотопляема и способна подстроить свои паруса под любой, даже встречно-лобовой ветер времени. Так, под шумок разговоров о превращении "Европы наций" в "Европу регионов" тут же стала разрастаться евробюрократия, не столько заботящаяся о процессе регионализации Евросоюза, сколько о собственном институционально-функциональном благополучии…
Вообще, горизонтальная, регионалистская альтернатива вертикально-имперскому глобализму делает пока лишь самые первые, во многом неровные шаги. Локомотив этого движения — Евросоюз — столкнулся с очевидными сложностями интеграции стран и народов, находящихся на разных уровнях развития. И чем отчетливее проявляются "узкие места" евроконструкции, тем увереннее себя чувствуют "главные" европейские государства ("евроимперии"), тем значимее оказывается их роль.

И все же, начав с консенсусно-добровольного введения единой валюты, создания единых координирующих органов и попытки принятия единого Основного закона, Европа, в конечном счете, сделала решающий шаг в направлении горизонтальной интеграции регионов "через голову государств" — в пользу утверждения того "духа свободного почина и свободного соглашения", на котором зиждется историческое творчество. И если этот вектор истории возобладает — не только у бесцельно прозябающих ныне под древним кремлевским спудом невольных городов и земель РФ, но и у всего человечества, — в XXI веке появится шанс на новую великую мечту и, следовательно, на новый виток истории…

Назад Назад Наверх Наверх

 

Догорает ли эпоха?
"Кризис наступил, однако это лишь начало.
Подробнее 

Модель села на мель
Почему-то уверен, что в недалеком будущем люди станут делить время на новые отрезки "до" и "после".
Подробнее 

Растворившаяся команда // 1991-2008: судьбы российских реформаторов
В прошлом номере мы завершили статьей о Егоре Гайдаре публикацию цикла "Великие реформаторы".
Подробнее 

Куда пошла конница Буденного // Голодомор в СССР: как обстояло дело за границами Украины
В последние месяцы одним из самых острых политических вопросов на постсоветском пространстве стал вопрос украинского голодомора, имевшего место в 30-е гг.
Подробнее 

С КЕМ ВЫ, МАСТЕРА КУЛЬТУРЫ // Владимир Войнович // Советский режим был смешнее нынешнего
Писатель Владимир ВОЙНОВИЧ рассуждает о грядущей смуте и об идейном родстве нынешней власти и советского руководства.
Подробнее 

Некромент, или Смертельное танго
Пять сюжетов, от $ 2 за штуку.
Подробнее 

Пиар, кризис и бла-бла-бла
Не то чтобы небольшая брошюра записок и выписок директора по связям с общественностью "Вымпелкома"-"Билайна" Михаила Умарова была совсем уж бессмысленным и бесполезным чтивом - отнюдь.
Подробнее 

"Это было летом"
В галерее IFA под патронажем Санкт-Петербургского творческого союза художников прошла выставка "Это было летом".
Подробнее 

Хорошо воспитанный старый мальчик
Создатели документальной ленты о Валентине Берестове, презентация которой прошла недавно в Фонтанном доме, назвали свое широкоформатное детище "Знаменитый Неизвестный".
Подробнее 

Письма из Германии // Константа
Есть такая поговорка: "Господь и леса не сравнял".
Подробнее 

С кем вы, мастера культуры? // Алексей Герман // Наш народ был изнасилован. И многим понравилось…
Кинорежиссер Алексей ГЕРМАН в интервью "Делу" рассказал о том, каким ему видится нынешнее состояние российского кинематографа, какие идеи задают в нем тон и что представляет собой сегодня российская интеллигенция.
Подробнее 

Никита Белых // Россия не доверяет демократам
Агония новейшей российской оппозиции, похоже, близка к финалу.
Подробнее 

 Рекомендуем
исследования рынка
Оборудование LTE в Москве
продажа, установка и монтаж пластиковых окон
Школьные экскурсии в музеи, на производство
Провайдеры Петербурга


   © Аналитический еженедельник "Дело" info@idelo.ru