Weekly
Delo
Saint-Petersburg
В номере Архив Подписка Форум Реклама О Газете Заглавная страница Поиск Отправить письмо
 Основные разделы
Комментарии
Вопрос недели
События
Город
Власти
Анализ
Гость редакции
Взгляд
Человек месяца
VIP-рождения
Телекоммуникации
Технологии
Туризм
Светская жизнь
 Циклы публикаций
XX век - век перемен
Петербургские страсти
Судьбы
Поколения Петербурга 1703-2003
Рядом с губернатором
Взгляд 30/1/2006

Архивы КГБ // Обыкновенная трагедия: Ленинград, 1935-й* // Инвалид Красной армии

Олег КЕН

Продолжение. Начало см. "Дело" 23 января 2006

Сергей Киров был убит в Ленинграде 1 декабря 1934 г. Сразу после этого власти начали разворачивать механизм репрессий. 59-летний кассир торгсиновской артели Евгений Густавович Гриневич был арестован в числе первых, 28 февраля 1935 г.

"Уважаю очень тт. Сталина и Кирова"

Начало его жизненного пути следствие не интересовало. Неясно, чем занимался молодой Гриневич, сын дворянина — провинциального юриста, после окончания в 1896 г. реального училища в Петербурге. "В японскую войну выдержал всю осаду крепости Порт-Артур, работал сверх человеческих сил при б[ывшем] герое Кондратенко, — писал о себе Гриневич. — Был Начальником Штаба всей обороны крепости. Участвовал в 139 сражениях и штурмах".

После японской войны Гриневич окончил военное училище и позднее командовал укрепленным районом на германском фронте. Весной 1917 года полковник Гриневич солидаризовался с Трапезундским Советом (выборы Исполкома Совета проходили в его кабинете!), и военное министерство отказало ему в новом назначении.
В Красную армию Гриневич вступил одним из первых (приказ о зачислении №1). Он участвовал в Особых совещаниях по организации Красной армии, а затем служил в штабах Петроградского округа. "Работая в Красной армии в то исключительное время, — писал Гриневич, — днями и ночами я настолько подорвал свое здоровье, что был обнаружен у меня тяжелый травматический невроз и стали появляться периодически кровотечения…"

В то время, когда красные командиры демобилизовывались тысячами, нередко становясь безработными, Реввоенсовет Петроградского военного округа исхлопотал пенсию бывшему полковнику. В 1922 г. он получил "высокое звание Инвалида Красной Армии II группы" и после увольнения положил "твердое начало новому инвалидному делу в окружном масштабе". В общем, "ударник с основания и всегда и везде полезный член артели".
Но все это НКВД не интересовало. Судьба его была предрешена. Гриневич этого, наверное, не понимал. Ведь спрашивали его о других — об известных ему бывших генералах и офицерах, о дворянах, о поддерживающих связь с заграницей, о наличии родственников. На вопрос о том, что обсуждалось на квартире генерала Белова (Гриневич с женой зашли как-то навестить его больную жену), допрашиваемый отвечал: "Разговаривали с бытовой стороны".

На деле все было не так гладко, как на бумаге протокола. Старика вызывали по нескольку раз за ночь. "Я говорил только правду, — писал Гриневич в 1937 г. — Мне угрожали концен. лагерем, или же ушлют туда, откуда я уже не вернусь никогда".
На третий день пребывания в Доме предварительного заключения на Шпалерной Гриневич взялся за перо, чтобы раскрыть провокационные приемы следствия и оправдаться. "Уважаю очень тт. Сталина и Кирова. Портрет т. Сталина всегда ношу при себе и сейчас его имею, очень симпатично его лицо для меня".

Письменные принадлежности у Гриневича отобрали, не дав дописать заявление, и… выпустили.

Разбираться нет времени

Между тем следователь А. Соловых "НАШЕЛ" следующие сведения, компрометирующие Гриневича: дворянин, полковник, две сестры в Харбине, "в Ленинграде поддерживает связь с генералом Беловым Дмитрием Васильевичем… и его сыном лицеистом.., с бывшим полковником Неловицким (имя и фамилию не знает)". Затем следователь прибавил: "Означенные лица собираются на квартире ген. Белова, все настроены враждебно сов. власти".
Поверил ли он доносу или придумал его сам? Вероятнее последнее. Особое совещание при НКВД без промедления утвердило предложение ленинградских чекистов: "Выслать в Тургай сроком на пять лет".

Гриневич был ошеломлен. Он никогда не подвергался никаким репрессиям. Пятилетней службой в Красной армии он, казалось, "навсегда смыл свое происхождение прошлое". Комиссары его уважали. "Меня все считали активным участником Революции, а некоторые даже предостерегали, говоря, что при перевороте подлежу расстрелу". Полтора десятилетия он старался быть честным гражданином Советской России. Даже с сестрами Гриневич не переписывался — "в ограждение себя".
Что-то в этом смысле Гриневич заявил уполномоченному НКВД, оформлявшему обязательство о выезде. Тот пошел к начальству и, вернувшись, сообщил, что "сейчас разбираться не имеют времени, необходимо срочно и точно выполнить предписание Москвы, а потом разберутся".

Гриневич в отчаянии телеграфировал Ворошилову и Ягоде: "ОБА СИЛЬНО БОЛЬНЫЕ ЕХАТЬ ЛОШАДЬМИ 250 КИЛ НЕ ВЫНЕСЕМ".
Начальник ленинградского Управления НКВД Заковский изменил приговор, лишив Гриневича и его жену права проживания в 15 пунктах. Непонятным образом выбор места жительства "минус 15" превратился в предписанную глушь Саратова, и вскоре административно-ссыльные Евгений Густавович и Екатерина Михайловна Гриневич проводили ночи на железнодорожном вокзале областного центра. Позже им удалось найти комнатку. Из-за наплыва ссыльных жилье в Саратове обходилось очень дорого (позже Гриневич через Нарсуд все же добился снижения арендной платы).

Работая в инвалидных артелях, пенсии он не получал и "сохранил народных денег за 13 лет несколько тысяч рублей". Теперь Гриневич был лишен пенсии. Пособие немногим превышало плату за комнату. Как ссыльного его не брали на работу, да и работать он уже не мог. Из-за переживаний и неустроенности у него развилась сахарная болезнь.

Квартирный вопрос

Страдания не поколебали лояльность Гриневича, но обострили восприятие реальности. Он предчувствовал большую чистку. "Сколько есть партийных, которые не принесли никакой пользы, есть даже партийные, которые приносили и приносят вред. Поживем — увидим, — писал он Заместителю Прокурора СССР в мае 1935 г. — Я до сих пор не могу успокоиться. За что, за что? Единственная скрытая причина ссылки моей в Саратов — новый Управдом нашего дома, демобилизованный, служил в войсках НКВД, жил в очень маленькой комнате — семейный. Я же жил с женой в 2-х хороших комнатах, которые содержал исключительно чисто и уютно" (Материалы следственного дела не подтверждают и не опровергают эту версию). "Не милости прошу, а справедливости!"
Осенью Гриневич обратился к Сталину: "Октябрьские дни 17 года мне хорошо памятны. Пусть Октябрьские дни 35 года будут также памятны мне как дни моего освобождения". Обращение помогло: в начале 1936 г. ему и жене возвратили паспорта. Однако запретили проживать в Москве, в Киеве и даже в Ленинграде, откуда Гриневич был выслан. Ехать им было некуда, сил не оставалось.

Ежовщина возбудила некоторые надежды. Новому Генеральному комиссару госбезопасности партия и народная молва приписывали особое "умение перестраивать аппарат" — тот аппарат, который обрек героя Порт-Артура и специалиста Красной армии на жалкое умирание в ссылке.
Вероятно, лишь отчаянием можно объяснить, что опытный администратор, как и сотни тысяч простых людей, рассчитывал, будто Ежов станет читать его письмо. Оно завершалось мольбой: "Снять с нас эти 3 [города], хотя мы теперь и не собираемся в Ленинград, но чтобы чувствовать, что мы не лишенцы, а свободные, не наказанные".

Гриневич на этот раз воздержался от воспоминаний о том, как комиссар штаба округа "троцкист" Михаил Лашевич, уезжая на Дальний Восток, обнял и расцеловал его, говоря: "спасибо тебе за учебу и за честную работу".
В следственном деле Гриневича эти рассказы оставались. Бывший полковник подчеркивал крепкую связь с революцией. Вероятно, именно по этой причине, когда в 1936-1937 гг. из саратовской ссылки освобождали людей, "не имевших за собой решительно никаких Революционных заслуг", приговор инвалиду Красной армии НКВД так и не отменило.

Как сложилась жизнь Евгения Густавовича и Екатерины Михайловны Гриневич после 1937 г.? Что он думал? Изменилось ли его мнение о советской власти? Цельным характерам трудно меняться. Гриневич упорно хранил удостоверение петроградского Военно-Революционного Комитета "на право свободного проживания".
Закрадывается, впрочем, сомнение: так ли уж не повезло нашему герою в круговерти террора 1937-1938 гг.? Охота на право-польско-кулацко-японско-троцкистских ведьм оставляла мало шансов тем, кто попадал в поле зрения партийной госбезопасности. Возвращение в Ленинград было смертельно опасным.

Так, ровеснику Гриневича бывшему подполковнику М.М. Афанасьеву, высланному в 1935-м в Казахстан и вскоре восстановленному в гражданских правах, в 1938-м пришлось вновь предстать перед ленинградскими чекистами. На этот раз его принудили сознаться в контрреволюции, шпионаже и причастности к терроризму. Афанасьева спасла лишь наступившая поздней осенью 1938 г. "бериевская оттепель", и в духе старого-нового гуманизма он был отправлен в ссылку, опять в Казахстан. Кажется, судьба уберегла Гриневичей от таких испытаний.
И еще повезло Гриневичу — не было у него ни братьев, ни сестер…

Продолжение следует

----

*- Данная статья подготовлена в рамках недавно завершенной совместной работы по исследованию архивов Комитета государственной безопасности, проводимой Европейским университетом в Санкт-Петербурге и Архивом УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области при содействии финансовой компании "Энергокапитал".

Назад Назад Наверх Наверх

 

Догорает ли эпоха?
"Кризис наступил, однако это лишь начало.
Подробнее 

Модель села на мель
Почему-то уверен, что в недалеком будущем люди станут делить время на новые отрезки "до" и "после".
Подробнее 

Растворившаяся команда // 1991-2008: судьбы российских реформаторов
В прошлом номере мы завершили статьей о Егоре Гайдаре публикацию цикла "Великие реформаторы".
Подробнее 

Куда пошла конница Буденного // Голодомор в СССР: как обстояло дело за границами Украины
В последние месяцы одним из самых острых политических вопросов на постсоветском пространстве стал вопрос украинского голодомора, имевшего место в 30-е гг.
Подробнее 

С КЕМ ВЫ, МАСТЕРА КУЛЬТУРЫ // Владимир Войнович // Советский режим был смешнее нынешнего
Писатель Владимир ВОЙНОВИЧ рассуждает о грядущей смуте и об идейном родстве нынешней власти и советского руководства.
Подробнее 

Некромент, или Смертельное танго
Пять сюжетов, от $ 2 за штуку.
Подробнее 

Пиар, кризис и бла-бла-бла
Не то чтобы небольшая брошюра записок и выписок директора по связям с общественностью "Вымпелкома"-"Билайна" Михаила Умарова была совсем уж бессмысленным и бесполезным чтивом - отнюдь.
Подробнее 

"Это было летом"
В галерее IFA под патронажем Санкт-Петербургского творческого союза художников прошла выставка "Это было летом".
Подробнее 

Хорошо воспитанный старый мальчик
Создатели документальной ленты о Валентине Берестове, презентация которой прошла недавно в Фонтанном доме, назвали свое широкоформатное детище "Знаменитый Неизвестный".
Подробнее 

Письма из Германии // Константа
Есть такая поговорка: "Господь и леса не сравнял".
Подробнее 

С кем вы, мастера культуры? // Алексей Герман // Наш народ был изнасилован. И многим понравилось…
Кинорежиссер Алексей ГЕРМАН в интервью "Делу" рассказал о том, каким ему видится нынешнее состояние российского кинематографа, какие идеи задают в нем тон и что представляет собой сегодня российская интеллигенция.
Подробнее 

Никита Белых // Россия не доверяет демократам
Агония новейшей российской оппозиции, похоже, близка к финалу.
Подробнее 

 Рекомендуем
исследования рынка
Оборудование LTE в Москве
продажа, установка и монтаж пластиковых окон
Школьные экскурсии в музеи, на производство
Провайдеры Петербурга


   © Аналитический еженедельник "Дело" info@idelo.ru