Weekly
Delo
Saint-Petersburg
В номере Архив Подписка Форум Реклама О Газете Заглавная страница Поиск Отправить письмо
 Основные разделы
Комментарии
Вопрос недели
События
Город
Власти
Анализ
Гость редакции
Взгляд
Человек месяца
VIP-рождения
Телекоммуникации
Технологии
Туризм
Светская жизнь
 Циклы публикаций
XX век - век перемен
Петербургские страсти
Судьбы
Поколения Петербурга 1703-2003
Рядом с губернатором
Судьбы 1/7/2002

Мария Пахоменко и Александр Колкер Ни на минуту не расставаясь

Николай Крыщук, Марина Ланда

Прежде чем мы включили диктофон, Марина Ланда рассказала, что перед выездом на встречу увидела по телевизору фрагмент компьютерного фильма, где в знаменитой сцене "Семнадцати мгновений весны" роль Штирлица исполнял Владимир Путин, а роль жены Штирлица - жена президента. Александр Колкер тут же схватил нить сюжета и начал разговор с рассказа о том

Почему Мария Пахоменко не стала женой Штирлица

Александр Колкер:

Все в этой жизни не случайно. Госпожа Лиознова в этой сцене хотела снимать Марию Леонидовну Пахоменко. Она считала, что более красивой женщины, да еще с такой русской окраской, нет. К сожалению, меня не было во время этого телефонного разговора. Нужно знать сверхскромность Марии Леонидовны. Она сочла, что гастроли с оркестром Бадхена в каком-нибудь Кривом Роге или Мухосранске (простите) важнее, чем съемки в каком-то там фильме в роли жены какого-то там Штирлица. Пахоменко не попала в этот фильм и не попала во всемирную историю. После этого я с ней отказываюсь состоять в брачных отношениях (смеется).

Мария Пахоменко:

Самого главного не сказал. Лиознова забыла меня предупредить, что речь идет об эпизоде. На съемки нужно два, от силы три дня. А это был пик моей популярности. Люди во время концертов стояли в проходах, висели на деревьях. Не явиться на гастроли - скандал. К тому же, песня с детства была моим призванием. Отец после уроков встречал меня: "Ну, а сегодня, что пела? Сейчас сниму ремень, сразу расскажешь".
А.К.: В конце каждой недели в дневнике ученицы Пахоменко появлялся один и тот же текст: "На уроках поет".

М.П.: У меня бы и не поющий запел. Запирала всех в классе на ключ, разбивала на голоса, давала тон и - поехали.

А.К.: Хочу закончить историю с тестем. Тесть тоже был скромнейшим человеком. Он работал участковым милиционером. Всю блокаду провел в Ленинграде. Первым входил в квартиры, где вся семья лежала в лежку. А иногда заставал сцену, когда сошедшая с ума мать из своих детей варила студень. Ему было дано право расстреливать на месте. Но он никого не убивал, натура не позволяла.

Когда дочь этого скромного человека стала певицей и спела первую песню "Качает, качает, качает /Задира ветер фонари над головой", он приходил домой и давал ей шороху: "Черт знает что! Орешь из каждого окна!"

Марина Ланда: Боялись папу?

М.П.: Папа был строгим, но его почти никогда не было дома. А нас было четверо. Он приходил домой в субботу и говорил: "Ну-ка, становитесь все с дневниками. Сейчас узнаем, чем это пахнет". Человек он был душевнейший, но надо же было хоть раз в неделю показать, что он имеет отношение к этим четверым детям.

Джаз, джаз и... Утесов

Николай Крыщук: Мария Леонидовна, а Вы так же хорошо ориентируетесь в биографии Вашего мужа, как он в Вашей?

М.П.: Что он не соврет, тому я верю.
А.К.: Мария Леонидовна знает мою биографию лучше меня. Я начинал со школьного джаз-оркестра, обучаясь в музыкальной школе на Кировском, 5 у профессора Печникова по классу скрипки. Там я играл Гайдна, первую часть концерта для скрипки с оркестром Мендельсона, "Пчелку" Шуберта, Грига - приличную музыку. А потом хватал скрипку и бежал в джаз, в джаз!.. Потому что после войны, когда появились "Багдадский вор", "Серенада солнечной долины", не говоря уже о великом Утесове с его "Веселыми ребятами" (я 36 раз смотрел этот фильм), мы решили в школе с моим приятелем Сережей Беликовым, у которого отец погиб на фронте, создать джаз.

Я играл на скрипке и аккордеоне. Аккордеон в то время! Трехчетвертной, с одним регистром, перламутровый... Его подарил мне отец. В первую же ночь я выучил вальс "На сопках Маньчжурии". Когда отец проснулся, я уже сидел на кровати и играл этот вальс. Он рыдал.
Затем у нас было двенадцать бутылок, в которые мы наливали воду. Это было типа ксилофона. На рояле играла моя старшая сестра. А на тромбоне не играл, а пел секретарь комитета комсомола школы Борис Максимович Фирсов (сейчас он в Петербурге директор филиала Института социологических исследований).

Н.К.: Но ведь джаз в ту пору совсем не поощрялся. Как Вам это удалось?

А.К.: Конечно, не поощрялся. Но, во-первых, я уже говорил, что руководителем джаза считался мой друг Сережа Беликов, у которого отец погиб на фронте. Жил Сережа у меня на правах брата. Талантлив был необыкновенно. Он бил чечетку, сочинял стихи, на которые я написал свои первые песни: "Моряк, моряк торгового флота, моряк..." Он пел ее под Утесова.
Это были мальчишеские игры. Но когда мы с этим концертом приезжали в женскую школу, то, представляете, что было? Сережка, когда он входил в раж и терял сознание, мог с себя скинуть все до трусов, в физическом кабинете хватал огромный градусник, совал его под мышку и танцевал больничное танго. Маша, конечно, знала про наш джаз все.

Теперь ответ на Ваш вопрос: как мы выживали? Мы выпускали такие афиши: "Выступает джаз 55-ой школы..." Перечислялись все участники ансамбля, а потом большими буквами: "...ГДЕ ДИРЕКТОРОМ ВАСИЛИЙ МАТВЕЕВИЧ ШИКОВ". Василий Матвеевич сидел на всех концертах в первом ряду, и, когда начинались аплодисменты, вставал и кланялся. Ну, ребята, это же была молодость, Утесов...

М.Л.: А как Вы встретились с Утесовым?

А.К.: Иногда я клал скрипочку под подушку и набивал футляр "бацилкой" и "балабаской", а также "черняшкой" и "беляшкой". Это воровской жаргон. Во дворе у нас жили ребята, которые уже чалились, то есть отсидели свое. Они и держали верха. А тут мальчик в очечках со скрипочкой. Какой-нибудь Чураха непременно брал меня за шиворот и спрашивал: "Ну, что - принес бацилку-балабаску?" Бацилка - это все жирненькое, балабаска - все сладенькое. Черняшка и беляшка, понятно, хлеб. Таким образом, я нес в футляре подать, за это Чураха держал мазу, не давал меня в обиду. Но к Утесову мы пошли с пустым футляром. Я сказал швейцару в гостинице, кивнув на Сережу: "Этот со мной!" И мы беспрепятственно попали в апартаменты Утесова.

Открыла нам Эдит, а за ее спиной стоял бог в халате. Мы наперебой пели ему свои песни, уверенные, что они безмерно обогатят его репертуар.
Он в это время пил шоколад. На вафельной тарелочке лежал еще зеленый горошек. Запах был такой, что мы с Серегой забывали слова. Утесов сказал: "Ребята, вы талантливы. Песни ваши я не возьму, они еще мальчишеские. Но вы возьмете у меня подарок".

Он подошел к ломберному столику, выдвинул ящичек, достал полторы тысячи рублей и спросил: "У вас аккордеон есть?"
У нас тогда еще не было аккордеона. "Вот, купите на эти деньги аккордеон". На следующий день была денежная реформа.

М.Л.: Если Вы все время играли, а Вы все время пели, то почему оба отправились получать техническое образование?

М.П.: Да я пела-то почти бессознательно. Когда кто-нибудь из учителей спрашивал: "Долго ты еще будешь петь?", я искренне удивлялась: "Кто поет? Я?" И потом, это ведь была школа, просто школа. И хотя многие мне говорили: "Ну, ты, конечно, пойдешь в консерваторию", я еще не знала, что можно прийти в консерваторию, как Фрося Бурлакова из фильма "Приходите завтра", спеть и победить.
А.К.: Надо все-таки сказать, что Мария Леонидовна получила потом музыкальное образование в музыкальном училище на Моховой.

М.П.: Но и все это время в радиотехникуме я не переставала петь. Организовала квартет. Мы пели в подворотнях, в арках домов. И вместо того чтобы шугануть нас, прохожие останавливались и просили: "Спойте еще". У нас росли крылья.
А.К.: Об уровне исполнения можно судить по тому, что потом этим квартетом уже профессионально занялся известный музыкант Акульшин, и их приняли на работу в Ленконцерт. Так появился Ленинградский Музыкальный Эстрадный Ансамбль, которым руководили Бадхен и Колкер.

Длинная коса, девичья красота и абсолютный слух

Н.К.: Так когда и как вы все-таки познакомились?

А.К.: В своей книге я написал: "У Маши была коса до щиколоток. Нет, вы не понимаете, не до колен, а до щиколоток. И невероятной толщины. Она совершила первый свой жизненный подвиг, когда вырастила эту косу".
У меня к тому времени уже было несколько шлягеров. Например: "Кап, как, кап, кап, каплет дождик, Каплет дождик на песок..." Пела Нонна Суханова. Сзади нее был балет в купальниках. В купальниках! Это в 56-м году!

Итак, у Маши была коса, красота и абсолютный слух, у Саши пара популярных песен, влюбленность и неодолимое желание взять Машу за косу и увести. Я не давал ей проходу.
Жила тогда Мария Леонидовна на проспекте Огородникова у порта. Там было много крутых ребят. И вот я шел в сереньком пальтишке с тортиком к ней домой. Она как будто чувствовала, когда меня начинали бить, высовывалась в окошко и кричала: "Я тебе сейчас!..." И я, избитый, но с тортиком, заходил в квартиру.

Все в квартете следили за нами. По рангу ли беру? Ведь Бадхен был все же главнее: он был старше меня, дирижировал, а я только играл на скрипке и писал песенки. И ведь был момент, когда он мог увести Машу. Но он бы увел не навсегда, а я - навсегда. В этом году исполнилось сорок пять лет, как мы вместе.

Н.К.: Существует ли какая-нибудь технология совместной жизни двух творческих людей?

А.К.: С той поры, как мы стали вместе, практически ни на одну минуту не расставались. Это может показаться сумасшествием, но это так. Исключения были, так я их всю жизнь и помню: две поездки Маши к Фиделю Кастро, гастроли в Италии и Югославии. Все. Я ждал и страдал. И мчался в аэропорт встречать ее, когда она, например, впервые в Россию привезла "Золотого Орфея".

Билет назад в Россию


М.П.: У меня было очень много премий. Если какая-нибудь серьезная поездка за границу, то - я. Сначала я этому просто радовалась, потом поняла. Во-первых, я была в то время самой яркой представительницей России. Во-вторых, со мной не было никаких проблем.
А.К.: Когда Маша говорит "никаких проблем", это включает в себя очень многое: валюта, пьянство, все поведение в целом. Облико морале.
М.П.: В общем, когда ты только ставишь ногу на порог, сразу закрываешь за собой дверь. Я это усвоила навсегда, как "Отче наш". Ключ проглотила, легла спать, завтра утром встала и - на репетицию. Тем не менее, меня всегда (мы ходили группами по трое, четверо) опекали.
А.К.: Особенно Хиль. У него была электрическая плиточка. Он ставил ее на подоконник, что-то там зажаривал, и это выходило довольно дешево. Наше безденежье на гастролях - отдельная история. Я представлял жюри в Сопоте от Советского Союза. Все конкурсанты и члены жюри жили в одном отеле на берегу моря. Я жил в роскошном номере. Вышел в магазинчик. Дочь наша была совсем маленькой, и вдруг я увидел то, о чем она мечтала: вельветовый костюмчик. Выгреб все, до последнего гроша, узнал, что это был именно ее размер, и купил. И у меня не осталось ничего. Икру, галеты и коньяк уничтожили в первый еще вечер гости, которых я сам и созвал. Потом я лежал в кровати и голодал по-настоящему. На стенке висел мой билет в Россию, я отмечал в нем дни, как солдат перед дембелем.
Понаровская, кстати, закатила тогда жуткий скандал. Не показалось ей, как загладили складку. И это им понравилось. Потому что до того приезжали такие девушки, как Пахоменко, - березки.
"Золотой Орфей" был получен в 71-м. А до этого, в 68-м, Маша завоевала первое место во Франции. У нас дома хранится приз: нефритовая пластинка, которую держат две руки.

Знакомство со знаменитым "бомжом"

М.Л.: Это во Франции у вас была история с Френсисом Леем?

М.П.: Да. Я пришла на оркестровую репетицию...
А.К.: Прости, но начинать надо сначала. Мария прилетела в Париж. Ее встречали с огромным транспорантом "Мария Пахоменко". Потом - из Парижа на самолете в Канны. Поселили в отеле "Карлтон", где живал Николай II, когда приезжал на Лазурный берег. Звезда. Пахмутову поселили в домике в горах - не звезда. В Советском Союзе все было наоборот.

Там Маша пела "Чудо-кони" Колкера. Ведущий представил ее так: "Сейчас выступит актриса из страны, которую вы угадаете сами. Я только скажу, что эта страна никогда не видела апельсинов и задолжала всему миру миллионы и миллионы авторских".
В зале поднялся хохот. Понимаете, ведь он пытался облажать не только певицу, но и страну, из которой она приехала. А на этот фестиваль приглашали певцов, у которых был самый большой тираж пластинок в истекшем году. У Маши этот тираж равнялся двум с половиной миллионам.

М.П.: Ведущий сделал еще одну неприятность. Мы четко договорились: на объявлении песни занавес должен быть закрыт. Его надо поднять, когда начнется музыка, и я пойду на микрофон. И микрофон должен быть на уровне лица. Если я стану микрофон поднимать, опускать или выкручивать, пропадет весь образ. А ведущий - дядька огромный. Я ему говорю: "Ваша третья пуговица - мой рост". "Да, мадам, да".
И вот жду выхода. Благородное волнение. А имя все не звучит. И вдруг в зале раздается хохот. Музыки еще нет, но занавес поднимается. Ведущий откручивает микрофон, и тот с грохотом падает вниз. Я быстро выхожу. С грохотом же поднимаю и завинчиваю микрофон. Начинаю петь. Все это, конечно, с невероятным усилием воли. Публика поняла, что эта грязь с микрофоном не от меня зависела, и на этой тихой песне меня приняла очень хорошо. Я это почувствовала. Почувствовала, что зал дышит вместе со мной, внутренне как-то освободилась, вынула микрофон, и пошли Сашины "Чудо-кони".

Волосы распущенные, платье красивое - полотно темное, прошитое серебром, парча зеленая, как из сказов Бажова. Все в обтяжечку (а я тоненькая была). В зале рев, топот. Страшно подумать, что было бы, если бы я тогда не сумела собраться.
А.К.: Так вот, если возвратиться от концерта к репетиции. Тоже характерная история. Мария Леонидовна сняла с себя дубленочку, а рядом сидел довольно страшный человек, весь заросший, в рваных джинсах, бомжеватого вида. Косой еще, черный весь. Она думает: "Дубленочка одна, на всю семью..." Скромная такая была дубленка, с опушечкой.

Что делать? Идти на сцену и репетировать в дубленке - засмеют. Положить на руку? Тоже не проходит. Решила: честь страны дороже, кинула дубленку на стул рядом с бомжем и пошла на сцену. Отрепетировала, вернулась назад - дубленка на месте. Отпустило. И тут вызывают на сцену: "Френсис Лей!"
Поднимается этот "бомж" в рваных штанах, миллиардер. Музыку-то его мы все знаем, это музыка из фильма "Мужчина и женщина".

М.П.: Боже, как мне было стыдно! Смотрю и думаю: с чего я решила, что он страшный? С чего я решила, что он косой? Симпатичный, с приятным голосом, глаза хорошие.

Незнакомый голос будущей звезды

М.Л.: Замечательно! И все-таки еще о Вашей первой встрече. Ведь она была не только для вас судьбоносной, но и для советской эстрады. Вы познакомились: Колкер уже был известным композитором, Пахоменко - талантливая красивая девушка...

А.К.: Колкер тогда работал в НИИ п/я128. У меня до сих пор хранится допуск к секретной и совсекретной работе. Я тогда ухаживал за Марией Леонидовной.

А у нас в НИИ была номерковая система. Я вешал номерок на доску. Но я все же еврей и не совсем дурак, как надеюсь. Так у меня было два номерка. Один номерок висел на доске, что означало - я отдаю свой труд НИИ. А с другим номерком бежал за цветами, мы гуляли с Машей по набережной. Когда приходил завлаб и спрашивал: "А где Колкер?" - "Колкер? Только что был, ушел в библиотеку".
Мы поженились, когда я уходил с этой работы. Съездили вместе на фестиваль молодежи и студентов, который проходил в 57-м году в Москве. Выступали с большим оркестром. Под нас тогда директор Промкооперации, в ведомстве которой мы были, заложил миллион рублей. Художником был Николай Павлович Акимов. Сделал макет движущегося станка на колесах в несколько этажей, на котором сидел симфоджаз человек в семьдесят. Он же сделал все костюмы.

Потом мы вернулись с фестиваля, и началась немножко другая жизнь - все лучшее, что я сделал с Кимом Ивановичем Рыжовым, моим товарищем еще по ЛЭТИ. Все - "Карелия", "Потому что на десять девчонок", "Труфальдино", "Свадьба Кречинского", "Дело", "Волшебная сила искусства"... Хотя нет, после фестиваля мы еще некоторое время работали в одном НИИ. Как работали - анекдот. Потому что давно уже вместе сочиняли.
Первая моя песня, которую спела Мария Леонидовна, - "Качает, качает, качает..." Это песня из гранинского спектакля "Иду на грозу". Он ставился в театре Комиссаржевской. Я искал незнакомый голос. Так было потом еще раз, когда режиссер фильма "Хроника пикирующего бомбардировщика" Наум Бирман сказал: "Не нужен мне Кобзон, Магомаев, Хиль, Гуляев - найди мне голос неузнаваемый". Песню тогда записал Слава Пожлаков. И здесь то же самое сказал мне режиссер Мар Владимирович Сулимов: "Этот голос должен появиться впервые".

А песня несла трагическую нагрузку. В искусстве многое строится на контрасте. Герой идет на смерть (он погибает в грозе), и в это время звучит легкая песенка. Никто еще не знает, что он погибнет.
Я стал уговаривать Машу: "Спой!" А у нее есть одно потрясающе отрицательное качество - если она что-то вобьет себе в голову, во что-то поверит, можешь свою голову разбить о стенку, переубедить ее не удастся.

М.П.: Я же Овен.
А.К.: Вот-вот. По-нашему, Козел. Я тогда потратил лет десять жизни ("Ну что тебе стоит, не понравится - сотрем"), но уговорил. Мы записали несколько дублей, хотя взяли первый. У Пахоменко всегда так: пишет несколько дублей, но лучшим оказывается первый.

М.Л.: Так пишут дети, кстати. На свежих эмоциях.
А.К.: В театре, когда прослушали песню, был фурор. Я спросил разрешение у Сулимова пустить песню на радио как анонс к спектаклю. Он охотно согласился. И - пошло. Тут же нас вызвала Москва, сделала новую запись песни с оркестром Силантьева, и через несколько дней всю страну закачало. Такой был дебют. Потом Маша спела песни всех композиторов Советского Союза, которые обладали самобытностью и талантом: от Блантера, Соловьева-Седого и Дунаевского до Сережи Касторского. Поэтому до сих пор не выйти на улицу.

М.П.: Подходит как-то девяностолетняя старушка, ничего уже не видит и не слышит: "Родная, кровиночка моя, я же выросла на твоих песнях".

Цветы от Президента

Н.К.: Но потом была ведь горькая полоса полузабвения. Вы исчезли с экранов, не было больших концертов. Публика ушла, казалось, совсем в другую музыку, вырастила своих кумиров. И вот сейчас снова все возвращается: и концерты, и радио, и телепередачи, и клипы. Чем это объясняете?

А.К.: А пена рано или поздно опадает. Остается чистая вода. В песне, сколько чего ни придумывай, главное - мелодия. И люди снова почувствовали тоску по мелодизму, по настоящей песне, наполненной смыслом и чувством.

М.Л.: Характерно в смысле этого возвращения и поворота, что президент страны счел для себя правильным поздравить Марию Леонидовну с юбилеем.
А.К.: Позвонили из администрации президента 22 марта. Нас с Машей не было дома, к телефону подошла дочь. Говорят: "Это Наташа? Наташенька, Вас беспокоят из администрации президента. Владимир Владимирович знает, что у Марии Леонидовны 25 марта юбилей, он хочет ее поздравить. Большая просьба, чтобы в первой половине дня она была дома. Спасибо".

Когда дочь мне это рассказала, я сразу решил: очередной розыгрыш. Хиль, наверное. Я ведь был уже в этом плане ученый.
Простите, не могу не рассказать, как меня однажды разыграли. Звонок по телефону, девичий голос. Лет шестнадцать, ну, самое большее, семнадцать. "Александр Наумович? Это говорят из музея восковых фигур. Референт Зинаида Павлюченко. Мы осуществляем проект: делаем восковые фигуры деятелей искусства. У нас уже есть Андрей Петров и другие. Теперь обращаемся к вам, просьба -не отказывать. Мы делаем сначала гипсовый слепок, потом уже саму фигуру". Я говорю: "Очень приятно". Мы были с женой недавно в Лондоне в музее мадам Тюссо, нам очень понравилось.

Этот девчоночий голос меня совсем обезоружил. И тут она мне говорит: "Только знаете что: у нас очень плохое материальное положение, как и у всех музеев. Такое же положение в Шаляпинском музее, в музее Ахматовой, Блока... Огромная просьба: прихватите с собой немного гипса. Сами купите. Ладно?" Я немного растерялся, говорю: "А сколько?" Она: "Как это ни странно, но понадобится килограммов шесть". Действительно странно: на одну-то физиономию. Закрадывается легкое сомнение. Спрашиваю, сколько это будет продолжаться, я ведь там у них, наверное, должен лежать. Она говорит: "Конечно, лежать. Поэтому захватите с собой, пожалуйста, еще несколько бутербродов. Мы будем просовывать Вам их в прорезь маски и заливать чаем".
Только тут до меня дошло. Я прыснул, а за спиной девушки прыснула вся радиостанция "Балтика". Мы были, оказывается, в живом эфире.

В общем, я, уже наученный опытом, и здесь ждал подвоха. Но нет. 25 марта в 11 часов утра - звонок в дверь: стоит мужичок с сумкой наперевес, кепка. И огромная ваза цветов. Я много дарил цветов жене и много видел, как дарили ей на сцене, но таких цветов я не видел. Они все расцвели по-настоящему на следующий день. К ним был приложен пакетик с порошком, его нужно было развести в воде и им полить цветы. Там были лилии, розы... И утром они все расцвели. Ну, и была вручена, конечно, телеграмма.
М.П.: С предшественниками нынешнего президента я была знакома, а с ним нет. Это поздравление было поэтому тем более трогательно и приятно.

В чем секрет счастья?

М.Л.: Уже можно сказать, в чем секрет счастья? "Формула счастья - одна на двоих"? Так пелось в вашей песне.

А.К.: Вот вам наш обычный день. Утром встали. Я помыл машину, потом на рынок. Маша убирается дома. Записали интервью. Вернулись, отдохнули, потому что вечером концерт. После концерта на машине домой. Дочка приготовила чего-то поесть. Вот и все. И так всю жизнь вместе. А в чем секрет? Не знаю. Может быть, в этом и секрет.

Назад Назад Наверх Наверх

 

Судьбы // Евгений САЗОНОВ // Жизнь длиною в ТЮТ
Однажды у меня было детство.
Подробнее 

Вадим ЖУК // Сатира - это пружина
Автор и режиссер знаменитых капустников в Петербурге, художественный руководитель театра "Четвертая стена", он успел попробоваться на роль молодого Пушкина в фильме Мотыля "Звезда пленительного счастья", сняться в фильме Сокурова, написать оперетту и мюзикл, а недавно выпустил сборник замечательных стихотворений.
Подробнее 

Илья ШТЕМЛЕР // Так легла карта
В юности, будучи инженером-геофизиком, он искал нефть в приволжских степях.
Подробнее 

Борис ЕГОРОВ // Тартуская свобода
Борис Егоров, известный ученый-филолог, соратник Юрия Лотмана, бессменный ответственный редактор академической серии "Литературные памятники", никогда не числился диссидентом, но, по сути, был им всю жизнь.
Подробнее 

Михаил ГЕРМАН // Галломан из Петербурга
Историк искусства, художественный критик, автор монографий о живописцах России, Франции, Англии, Голландии и книги воспоминаний "Сложное прошедшее", Михаил Герман одинаково свободно чувствует себя в двух культурах - русской и французской.
Подробнее 

Сергей КАТАНАНДОВ // Очищение Севера
Природа Севера с его светом кротости и умиротворенности, с полным красоты небом над храмами Валаама, Кижей, Соловков врачует нуждающихся в духовном исцелении людей, очищает души.
Подробнее 

Лев АННИНСКИЙ // В сторону отца
Знаменитый литературный критик, автор известных книг - "Охота на Льва (Лев Толстой и кинематограф)", "Билет в рай.
Подробнее 

Джон МАЛМСТАД // В присутствии гения
Американский филолог, в жилах которого течет кровь скандинавских, голландских, французских предков, изучает литературу и искусство Серебряного века России.
Подробнее 

Эльмо НЮГАНЕН // Танкист, который не стрелял
Эльмо Нюганен руководит уникальным Городским театром в Таллинне.
Подробнее 

Андрей АРЬЕВ // Небо над "Звездой"
Этот человек известен многим, но о нем мы не знаем почти ничего.
Подробнее 

Юрий КЛЕПИКОВ // Похоже, я потерян как гражданин
У Юрия Клепикова, писателя и кинодраматурга, автора сценариев знаменитых фильмов "Пацаны", "Не болит голова у дятла", "Восхождение", репутация человека независимого.
Подробнее 

Валерий СЕРДЮКОВ // Область со столичной судьбой
Россия самодержавная знала одного вечного работника на троне - основателя великого города на Неве.
Подробнее 

 Рекомендуем
исследования рынка
Оборудование LTE в Москве
продажа, установка и монтаж пластиковых окон
Школьные экскурсии в музеи, на производство
Провайдеры Петербурга


   © Аналитический еженедельник "Дело" info@idelo.ru